Маньчжурский кандидат - Страница 59

Он вошел в лифт с чувством уверенности, что за взглядом горчичных глаз Реймонда таится почти человеческое понимание. Не в том смысле, что его друг был гигантом мысли; просто временами он сильно смахивал на какого-нибудь марсианина. Угол Пятьдесят Третьей и Пятьдесят Четвертой улиц. Марко всего лишь хотел услышать, что Реймонд думает насчет того, каким образом он получил Почетную медаль. Он всего лишь хотел рассказать другу о классной доске и указке, и китайцах, и этой пестрой мультипликационной карте с голубым пятнышком на ней. Эльдорадо, 92–632. Он не станет рассказывать Реймонду об убийствах, присутствующих в его ночном кошмаре. Рози. Юджина Рози. Мой Страстный Арабский Нос. «О Этот Прекрасный Нос!» «Сирано», акт I, явление IV: «Тон педантичный: „Тот лишь зверь мудреный, которого Аристофан ученый зовет гипокампелефантокамелос, в глубокой древности имел подобный нос“.» Тот кинозал и американский голос на звуковой дорожке, и плоские, пустые половинки круглых коробок для хранения кинопленки, похожие на тарелки для торта, которые использовались в качестве пепельниц. Внезапно Марко снова почувствовал вкус сигарет с сушеным дерьмом яка; чудесный вкус. Если бы только удалось вспомнить название этого сорта; но почему-то оно всегда от него ускользало. Майор подумал о снующих по экрану красных точках, о Реймонде, изображенном в виде голубого пятнышка, и о записанном на пленку голосе, снова и снова повторяющем, что они видят сражение, в котором Реймонд готов пожертвовать собой, чтобы спасти их всех.

Лифтер указал ему на дверь прямо по коридору и задержался, дожидаясь, пока Марко позвонит. Дверь отворил Чанджин. Кореец стоял в хорошо освещенной прихожей — черные брюки, белая рубашка, черный галстук-бабочка, белая куртка — безучастно глядя на Марко, ожидая, что тот скажет, не узнавая майора и уж, конечно, никак не ожидая его появления. Марко воспринял его как внезапно обретшего плоть джинна, бывшего частью пытки, породившей у майора патологический страх перед безумием. Не замешкавшись ни на мгновенье, Марко с силой ударил Чанджина, сначала — в грудь, потом — в лицо. Кореец, однако, инстинктивно сделал шаг назад и тем отчасти свел эффект неожиданности этого нападения к минимуму. Поскольку Реймонда сейчас не было в городе, он считал себя не на службе и не имел при себе оружия. Тем не менее Чанджин был хорошим агентом, прошедшим прекрасную подготовку. В советской службе безопасности он имел чин подполковника и был прикомандирован к Реймонду на всякий «пожарный» случай. Он слишком поздно узнал Марко, хотя тщательно изучил его досье, поскольку тот был единственным другом Реймонда.

Лифтер, здоровый двадцативосьмилетний мужик, увидел, как корейца отбросило назад и дверь с силой хлопнула о стену. Он бросился к Марко и попытался его оттащить. Удерживая Чанджина на расстоянии левой рукой, Марко врезал лифтеру правой. Чанджин схватил Марко за левую руку, умело применил к нему захват дзюдо и подбросил вверх. Когда Марко падал, кореец попытался ударить его по шее с такой силой, что запросто мог бы сломать позвоночник, однако Марко увернулся и, грохнувшись на пол, откатился в сторону.

Они оба в свое время заработали Черные Пояса — высший ранг дзюдо. Марко набросился на бывшего ординарца, несмотря на свое жалкое состояние. Его подхлестывало кровожадное возбуждение, адреналин бурлил в венах, потому что наконец-то он получил возможность добраться до реального человека из своих ночных кошмаров, получил возможность бить и терзать его, пока не выяснит, почему все это произошло, и где все это произошло, и как сделать так, чтобы кошмары прекратились. На его стороне были двадцать лишних фунтов веса, и на глазах у прячущихся за дверью и с любопытством наблюдающих за происходящим четверых соседей он сломал Чанджину руку. Несмотря на это, кореец продолжал отбиваться и с силой врезал Марко по лицу и шее; это выглядело устрашающе — как такой внешне хрупкий человек может быть таким выносливым? Потом Марко вывихнул ему тазобедренный сустав, а кореец подпрыгнул и ногой заехал ему в гортань, что заставило Марко громко вскрикнуть от боли.

Он бил Чанджина головой об пол, обрушивая на него вопрос за вопросом, когда в квартиру вбежал молодой полицейский и ударил Марко по затылку, лишив его этой удивительной, уникальной возможности прояснить для себя истину.

* * *

Лежа в больнице Святого Луки, Чанджин сохранял непреклонность в двух вопросах: (1) он решительно отказывался предъявлять обвинения своему бывшему командиру, которому служил так долго в качестве ординарца и переводчика и который, по-видимому, ошибочно решил, что кореец самовольно проник в квартиру мистера Шоу, поскольку знал, что никогда прежде мистер Шоу никаких слуг не нанимал; и (2) он настаивал на том, что должен выписаться из больницы не позже середины дня в понедельник, чтобы иметь возможность купить продукты и приготовить свой первый обед на службе у мистера Шоу, потому что в противном случае может потерять работу, которую с таким трудом получил в Соединенных Штатах Америки. Понятно, Чанджин не мог привести персоналу больницы тот аргумент, что, потеряй он эту работу, ему грозит расстрел.

Марко в полубессознательном состоянии вытащили из квартиры Реймонда, усадили в полицейскую машину и доставили в двадцать четвертый полицейский участок на углу Сотой и Западной Парковой улиц. Нашли у него документы, выяснили, откуда он, и позвонили в Полицейскую академию. В тот же вечер отдел по делам военнослужащих связался с дежурным офицером армейской разведки в Вашингтоне. Таким образом, личность Марко была установлена. Человек, чей голос звучал совершенно особым образом, вроде как у адвокатов, вкрадчиво, но настойчиво, сказал, что майор Марко — один из лучших офицеров разведки, но что сейчас у него в жизни очень тяжелый период. Голос объяснил, что во время службы в Корее Марко подхватил что-то вроде мозговой инфекции, что он дважды лечился в госпиталях, и в процессе лечения его вменяемость была полностью подтверждена, но… ну, вы понимаете… сейчас майор переживает трудные времена, и если полиция Нью-Йорка сумеет помочь ему взять себя в руки и вернуться к нормальной жизни, то армия США будет чрезвычайно ей обязана.