Маньчжурский кандидат - Страница 4

— Мистер Мэвоул, — быстро заговорил Реймонд, — если вы не против, я мог бы заскочить в Сент-Луис по пути в Вашингтон. Я подумал, что, может, вам и миссис Мэвоул станет немного легче, если мы поговорим. Об Эдди. Понимаете? В смысле, мне кажется… Это самое малое, что я могу сделать.

Наступила тишина. Потом мистер Мэвоул всхлипнул, в ответ на что Реймонд довольно грубо сказал, что пришлет телеграмму с номером рейса, и повесил трубку, чувствуя себя полным идиотом. Подобно злому человеку с тростью, который проковырял дырку в небесах и обжегся хлынувшей на него радостью, Реймонд обладал незавидной способностью обращать все хорошее себе во вред.

Когда он спускался по трапу самолета в Сент-Луисе, больше всего ему хотелось сбежать куда-нибудь подальше. Оглядевшись, он решил, что отцом Эдди обязательно окажется вон тот потный лилипут в очках с линзами размером с донышко молочной бутылки. Еще минута, и этот тип накинется на него, словно взбесившийся лось.

— Постойте! Подождите! — окликнул его прыщавый фотограф.

— Убери фотоаппарат! — прорычал в ответ Реймонд.

Он и не подозревал, что голос у него может звучать так мерзко. Фотограф моментально сник.

— А в чем дело? — спросил он, явно пребывая в недоумении.

Еще бы, он же вырос в то время, когда фотографироваться для прессы отказываются лишь сексуальные маньяки и наркодельцы.

— Я проделал весь этот путь, чтобы повидаться с отцом Эда Мэвоула, — ответил Реймонд, презирая себя за пошлую сентиментальность. — Если хочешь сделать снимок, иди и найди его. Без него фотографироваться не буду.

«Только поглядите на этого искреннего, грубовато-простодушного сержанта, — мысленно простонал Реймонд. — Я так глубоко вжился в роль вояки, что имею все основания рассчитывать на авторский гонорар за свои „выступления“. Только гляньте на этого дурня-фотографа, пытающегося осмыслить происходящее. И ведь даже не понимает, что стоит как раз рядом с отцом Мэвоула».

— О, сержант! — воскликнула девушка.

Ну хоть с ней все ясно. Глаза не красные, да и нос не распух от слез по погибшему герою — значит, молодая журналистка, которой поручили написать большую статью о Белом доме и Герое, а он своей нелепой показухой только что подкинул ей заголовок.

— Я отец Эда, — представился человек, все лицо которого было покрыто испариной. Что за черт? На дворе декабрь, откуда же эта «роса»? — Я Фрэнк Мэвоул. Извините за такую встречу. Просто я случайно обмолвился на работе, что вы звонили из Сан-Франциско и предложили заехать к нам по пути в Белый дом, чтобы повидаться с матерью Эдди. Ну, вот, слухи, видно, и дошли до газетчиков.

Реймонд сделал три шага вперед и обменялся с мистером Мэвоулом рукопожатием, левой рукой крепко стиснув ему плечо и вперив в него суровый, холодный взор. Он чувствовал себя капитаном Кретином из дурацких космических комиксов.

Фотограф сделал снимок и потерял к ним всякий интерес.

— Могу я спросить, сколько вам лет, сержант Шоу? — сказала молодая цыпочка, держа блокнот и карандаш наготове, как будто они с Мэвоулом собирались снимать с Реймонда мерку.

Он решил, что это, должно быть, ее первое серьезное задание после долгих лет учебы на факультете журналистики и нескольких месяцев работы, заполненных освещением пустячных событий из жизни города. Он вспомнил свое первое задание: как же он испугался, когда дверь гостиничного люкса распахнулась и киноактер с лицом, похожим на вафлю, предстал перед ним в одних лишь пижамных брюках, демонстрируя обнаженный торс с пошлыми татуировками типа «До встречи, Мейбл» на каждом плече. Всякая охота беседовать с ним пропала начисто, и Реймонд тогда сказал: «Дайте мне ваш пресс-релиз, так мы сэкономим время».

Присутствовавший здесь же агент актера, толстяк с воспаленными глазами, то и дело поправлявший съезжающие на нос очки, проворчал: «Что еще за пресс-релиз?»

Реймонд хмуро поинтересовался, уж не начать ли ему с вопросов о хобби знаменитости и знаке Зодиака, под которым тот родился. Трудно поверить, но лицо знаменитости было так густо усеяно оспинами и рубцами, что напоминало вафлю. И тем не менее он был «звездой» — можно представить, на что пойдут эти свиньи, лишь бы обмануть доверчивую публику. «Ты, что ли, боишься, малыш?» — спросил его тогда актер.

После этого все пошло как по маслу Они прекрасно поладили, словно старые приятели.

Суть в том, что каждый должен с чего-то начинать.

Реймонд понимал, что это тоже звучит банально, но все же спросил мистера Мэвоула и девушку, не найдется ли у них времени выпить с ним чашечку кофе в ресторане аэропорта, ведь он сам работал журналистом и понимает, что юной леди нужен материал для статьи. Юной леди? Это было уж слишком. Осталось только найти зеркало и посмотреть, не выросли ли у него крылья.

— Правда? — воскликнула девушка. — Ох, сержант!

Мистер Мэвоул сказал, что не откажется от чашечки кофе.

Они вошли в ресторан и сели за столик. Окна там запотели. Посетителей было немного, и официантка явно скучала за прилавком. Все трое заказали кофе, и Реймонд подумал, что неплохо бы еще съесть кусок пирога, вот только никак не мог решить, какого именно. Неужели все должны смотреть на него как на больного лишь потому, что он не в состоянии выбрать пирог, не попробовав его сначала? Неужели официантка не может обойтись без своего речитатива «У нас есть пироги с персиками, с тыкв…»; тут все остальные обязательно должны начать выкрикивать: «С персиками! Нам, пожалуйста, с персиками!»? Как можно нормально поесть в заведении, где официантка бормочет, перечисляя меню? Любой разумный человек, мысленно перебирая сохранившиеся в памяти вкусовые ощущения, может выбрать блюдо, которое ему не только хочется съесть, но которое, благодаря входящим в его состав ингредиентам и их энергетической ценности, будет полезно для его организма. Но как можно принять такое продуманное решение, если не имеешь возможности внимательно изучить отпечатанное на бумаге меню?